Коньяк, или цепь счастливых случайностей

Каждую секунду в мире выпивается 5 бутылок коньяка. Мне страшно подумать о том, сколько коньяка кто-то выпьет прежде, чем вы дочитаете этот пост. Но я думаю и о том, многие ли из тех, что любит коньяк и пьет его, в достаточной степени знакомы с ним.

Последняя мысль посетила меня после того, как я на днях побывала на мастер-классе посла Национального межпрофессионального бюро Cognac Давида Буало и главного российского специалиста по крепким напиткам, Эркина Тузмухамедова. Три часа лекции и последовавшая за ней дегустация не вмещаются в один пост. Поэтому сегодняшняя заметка – это только начало захватывающей истории коньяка, о котором французы отзываются как о напитке, придуманном иностранцами для иностранцев.

Казалось бы, что может быть более французским, чем коньяк, название которому дала одноименная провинция Франции. «Коньяк – это бренди, но все остальные бренди не имеют права называться коньяками», — говорит Давид Буало. Даже китайцы признали в 2009 году, что коньяк может производиться только в Коньяке и нигде больше (России в этом смысле закон не писан, мы любую жидкость бурого цвета называем коньяком, как, впрочем, и любую газировку с градусом – шампанским; но это отдельная история).

Так в чем же смысл формулы о напитке, придуманном иностранцами для иностранцев? Да в том, что коньяк действительно изобрели не французы, а голландцы, а распространили по миру англичане. Вас никогда не интересовало, откуда у французского коньяка такое нефранцузское имя Hennesy? Вот-вот, Хеннеси был ирландцем. Но не будем забегать вперед.

По словам Давида Буало, история коньяка представляет собой цепь счастливых случайностей.

В регионе Коньяк (точнее, в нынешней провинции Шаранта, где находится Коньяк) вино из винограда делают уже 2 тысячи лет. Я недавно побывала в Провансе, тамошнему виноделию 2 тысячи 600 лет, но почему-то производство коньяка зародилось не в Провансе, а именно, в Коньяке.

Что возвращает нас к разговору о счастливых случайностях. Итак, случайность первая, и это река.

Есть такая замечательная книга, «The Persuit of Glory. Europe 1648 – 1815». Ее автор Тим Блэннинг пишет, что в XVII веке основными дорогами в Европе были те, что проложили римляне еще за почти полтора тысячелетия до того. Средняя скорость передвижения по таким дорогам немногим отличалась от скорости пешехода. Путь от Парижа до Тулузы (менее 700 км) в 1650 году занимал две недели. Еще медленнее перемещались грузы. В середине XVIII века доставить груз вина стоимостью 500 ливров из Мюре (Верхняя Гаронна) в Париж обходилось в 501 ливр за счет уплаты бесконечных пошлин. Две наиболее динамично развивавшиеся страны в Европе XVII века были Англия и Голландия – благодаря развитой сети водных путей.

Во Франции водные пути использовали в меньшей степени, но там, где это происходило, экономика росла, как на дрожжах. Маленький город Коньяк стоит на судоходной реке Шаранта; она была судоходной и в Средневековье. Немного севернее региона Коньяк, находится город Ангулем, там производили бумагу. Люди плавали туда за бумагой.

Случайность вторая: соль.

На обратном пути из Ангулема иностранные купцы останавливались в Коньяке. Это происходило задолго до изобретения одноименного напитка. Дело в том, что город Коньяк королевской милостью пользовался разрешением продавать соль без налогов. Благодаря этой налоговой привилегии соль в Коньяке стоила дешевле, чем на морском побережье, а соль была единственным природным консервантом, который тогда был известен. Купцы покупали соль, а заодно еще и вино, и возвращались к себе на север, например, в Нидерланды.

В отличие от французов, голландцы уже давно научились дистиллировать крепкие напитки. Они, например, гнали водку из пшеницы. Проблема была в том, что Голландия постоянно воевала, зерно нужно было для еды, и власти периодически оставляли производителей водки без сырья. Тогда голландцы изобрели так называемое «жженое вино», brandwijn. От него и произошло слово бренди.

Вместо того, чтобы возить кораблями вино из Коньяка и делать из него бренди в Голландии, предприимчивые земляки Рембрандта привезли в Коньяк медные перегонные кубы, аламбики, и стали перегонять напиток на месте.

В начале XVII века началась повсеместная практика двойной перегонки. Самый старый коньячный дом, Augier, в 1643 году начал продавать продукт двойной перегонки, или Eau de vie. Кстати, это прекрасный напиток, род французской чачи, до сих пор популярен во Франции и в Швейцарии. Коньяк – это в сущности уникальный Eau de vie, который делают на основе белого вина.

На этом история могла бы и закончиться, а Eau de vie так и остался бы местным напитком, как похожий на него орухо в испанской Галисии. Но в Коньяке жило много иностранцев, и это – еще одна удача.

Во-первых, некоторые из этих иностранцев, включая наших соотечественников, основали собственные коньячные дома. Так возник коньячный Дом Меукова. Есть и Дом Ларсона, его основателями были норвежцы. Дом Хеннеси я уже упоминала. Вот почему говорят, что изначально коньяк был французским продуктом, который иностранцы делали для иностранцев.

Сегодня имеется 275 Домов коньяка, среди которых на 4 дома приходится 80% продаж, и все они носят имена своих основателей. Среди них Дом Мартель, основатель которого родился на английском острове Джерси; Реми Мартан, единственный из этой почетной компании, родом из Коньяка, Хеннеси, как мы знаем, был ирландцем, а Курвуазье приехал из Парижа.

Во-вторых, дело не обошлось без англичан. Это благодаря им местный напиток коньяк стал международным и вошел в десятку ныне самых популярных крепких напитков в мире, правда, занимает в этой десятке последнее место.

На этом пора ставить точку в предвкушении того удовольствия, которое мне доставит представить вам в ближайшие дни продолжение истории коньяка. Из последующих постов вы, в частности, узнаете, почему русские пьют коньяк с лимоном (чего больше на планете, кажется, не делает никто), из каких бокалов следует пить коньяк, ну и множество других любопытных вещей.