Если ты поедешь в Сан-Франциско

«Если ты поедешь в Сан-Франциско, там не будешь времени терять». Есть такой старый фильм «Скала», Шон Коннери играет в нем обаятельного преступника, который помогает спецназу захватить террористов, засевших с какими-то ракетами на тюремном острове Алькатрас. И вот Коннери там напевает: «Если ты поедешь в Сан-Франциско…»

Песенка стала лейтмотивом нашей поездки в Сан-Франциско, и все три дня, что мы провели в городе на сорока семи холмах, невольно повторяли про себя: «Там не будешь времени терять».

Времени терять не стоит, наверное, нигде, но особенно это обидно в Сан-Франциско, городе, который кто-то сравнил с большим пальцем, оптимистично поднятым вверх: действительно, если принять всю Калифорнию за руку, обнимающую Тихий океан, то окруженный с трех сторон морем мыс, на котором расположен город, можно уподобить большому пальцу.

Одно из сильных впечатлений от Сан-Франциско – огромные белые автобусы без опознавательных знаков и с затемненными стеклами, которые мы видели на обратном пути в аэропорт. Движение из города было свободным, встречно, в город, — застыло в многокилометровой пробке, и в этой пробке, как белые слоны, то тут, то там глаз выхватывал автобусы — корпоративный транспорт компании Google. Утром белые автобусы забирают программистов из Сан-Франциско и везут на работу в Кремниевую долину (впрочем, рабочий день айтишника официально начинается с момента, когда он сел в автобус). Вечером после трудового дня «белые слоны» возвращают программистов обратно в Сан-Франциско. Долина – место для творческой, хорошо оплачиваемой работы. Сан-Франциско — место для творческой жизни, место, где энергия растворена в напитанном упругим океанским ветром воздухе, и место, где ежесекундно обращаются и тратятся миллионы долларов.

Интересная историческая параллель. В витрине головного отделения банка Wells Fargo мы видели старинный фаэтон. Во времена золотой лихорадки в середине позапрошлого века банк развозил на таких фаэтонах добытое в Калифорнии золото. Сегодня сервисы финансовых институтов заменяют золото в городе, в котором нет, кажется, ни одной заводской трубы. Существует такое английское выражение, to think out of the box, — условно говоря, «мыслить нестандартно». Сила нестандартной мысли – это то, что заставляет бешено крутиться шестеренки Сан-Франциско.

Вдоль по «Гирипасовской»

Уже после того, как мы вернулись в Москву, газета New York Times опубликовала статью, озаглавленную «Радость и боль быть Калифорнией, 5-й крупнейшей экономикой мира». Да, если бы Калифорния была независимым государством, она занимала бы пятое место по объему экономики — впереди Великобритании. Как следует из статьи, такое феноменальное достижение имеет обратную сторону: пробки на въезде и выезде из Сан-Франциско — это только одно из внешних проявлений цены успеха. Стоимость жизни заставляет ежегодно 100 тысяч человек уезжать из Калифорнии. Чтобы подсчитать стоимость дома в Bay Area, т.е. окрестностях Сан-Франциско, надо взять за основу стоимость дома в Миннесоте и прибавить 1 миллион долларов. Таковы реалии экономики, в которой нет или почти нет заводов, если иметь в виду собственно Сан-Франциско.

Да что там заводов – в городской черте Сан-Франциско нет ни одного кладбища. Взять Русский холм. В XIX веке имя ему дало небольшое кладбище русских моряков. В 1900 году в порт Сан-Франциско прибыло судно, зараженное чумой. Чтобы избежать распространения эпидемии, городские власти распорядились вынести все кладбища, включая и русское, за город. Так что русского кладбища больше нет, а Русский холм остался. Правда, русские американцы живут не здесь, а в районе Ричмонд, рядом с великолепным парком Золотые ворота: он кратно больше Центрального парка в Нью-Йорке.

Как рассказывал нам один из бывших соотечественников, примерно 50 тысяч жителей Сан-Франциско, города с населением менее 900 тысяч человек, — русскоязычные. И столько же в Кремниевой долине.

Самая длинная улица города, Гири (Geary), что пересекает Сан-Франциско из конца в конец, в той части, которую принято называть Малой Одессой, вполне логично именуется «Гирипасовской». И здесь можно увидеть кое-что, чего представители поколения моих детей просто не поймут, например, вывеску магазина «Торгсин» латинскими буквами. У нас уже забылись эти Торгсины («Торговля с иностранцами») – предшественники «Березок», с помощью которых при Сталине у населения изымали остатки золотых монет, драгоценностей и иностранной валюты. А вот русские американцы не забыли.

Город покинутых кораблей

Самая старая фотография Сан-Франциско относится к 1849 году, когда поселок с населением в одну тысячу человек за год стал 25-тысячным городом. Это чудо сотворила золотая лихорадка. На фотографии изображено кладбище кораблей: сколько хватает глаз, десятки, сотни брошенных парусников с остовами мачт без парусов. Что за мор поразил корабли?

Ответ – золотая лихорадка. Как только корабль доставлял груз в бухту Йерба Буэна, команда разбегалась искать золото.

Среди кораблей были и те, что приходили с другого конца Земли, из Чили. В одном из романов Исабель Альенде подробно рассказано, как чилийцы выпиливали из айсбергов гигантские куски льда и на этом льду везли скоропортящиеся продукты в Сан-Франциско. Когда в декабре прошлого года мы были в чилийском порту Вальпараисо, нам рассказывали, что первые капиталы там были заработаны на поставках чилийской пшеницы в Калифорнию во времена золотой лихорадки. Многие города в мире провозглашают себя похожими на Сан-Франциско (включая наш Владивосток), но, мне кажется, лишь Вальпараисо, стоящий на 43 холмах, похож на него по-настоящему – не столько даже физически, сколько своим вольным духом.

Между прочим, в Сан-Франциско мы видели несколько деревянных домов, построенных по чилийскому образцу: деревянная черепица покрывает не только крышу, но и стены – очень продуктивная идея во влажном морском климате; во время косого дождя вода стекает, не проникая внутрь дома.

Да, так вот в Сан-Франциско, корабли, застрявшие в бухте Йерба Буэна, разобрали на строительные материалы, а из парусов пошили первые в человеческой истории джинсы. Бухту засыпали, и там теперь находится центр Сан-Франциско.

Вы, конечно, знаете историю изобретения джинсов. Идея шить прочные штаны из парусины посетила Леви Штрауса, давшего имя самой известной джинсовой марке Levi’s. Недавно в Америке закрылся последний завод Levi’s. Теперь эту марку производят только за пределами США, в основном в Латинской Америке. А на Юнион-сквер, центральной площади Сан-Франциско, закрылся знаменитый трехэтажный магазин «левисов»: там теперь располагается Apple Store. Так одни революционные изобретения вытесняют в Сан-Франциско другие, символы одной эпохи сменяют новые, но в чем в этом городе никогда не было недостатка, так это в нестандартных идеях.

Некоторые из этих идей, такие, как джинсы и айфон, изменили образ жизни сотен миллионов человек. Другие на их фоне могут показаться несерьезными. В Сан-Франциско, например, изобретена гнущаяся трубочка для напитков. Какой-то отец увидел, что его маленькой дочери неудобно пить газировку через обычную трубочку – девочка до нее не дотягивалась, — и смастерил трубочку с гнущимся коленцем. Пустяк – но удобно.

Дети цветов и цвета радуги

Кстати, о джинсах. С ними связан еще один культурный феномен, который возник в Сан-Франциско, а затем распространился по миру. Это хиппи. Район хиппи до сих пор существует в городе, и на некоторых стенах домов можно увидеть старые мурали с «детьми цветов», но, как кажется, это, скорее, дань прошлому и, конечно же, — туристической индустрии: город ежегодно посещает около 25 миллионов туристов. Примерно столько же, сколько всю Грецию со всеми ее сотнями островов.

Справедливости ради следует сказать, что Сан-Франциско привлекает не только туристов, но и бездомных, причем это является официальной политикой городских властей. Здесь проще, чем в любом другом американском городе, получить пособие. В районе Тендерлойн, который мы проезжали на такси, довольно неаппетитного вида мужчины и женщины толпятся на перекрестках, открыто продают и покупают наркотики. Тут же идет полицейский патруль, молодые мужчина и женщина, но они старательно смотрят в сторону. Полиция занята более серьезными делами, чем мешать наркоманам забить косячок. Впрочем, верно и то, что теперь везде в Калифорнии потребление марихуаны легализовано.

Как бы вы к этому ни относились, быть разным, не таким, как большинство, — священное право и привилегия жителей Сан-Франциско, 15% которых относят себя к людям с нетрадиционной сексуальной ориентацией. Огромный радужный флаг ЛГБТ установлен в самом центре района Кастро, где пешеходные переходы вместо зебры выкрашены в радужные полоски. Мы проезжали по Кастро днем и ничего более колоритного не видели, поскольку люди были на работе. Вообще же район считается достаточно тихим и удобным для жизни.

Самый большой и старый в США китайский квартал также находится в Сан-Франциско. Исторически китайцы появились здесь во времена золотой лихорадки, а затем строили трансконтинентальную железную дорогу. В прошлые десятилетия власти неоднократно пытались ограничить приток китайских иммигрантов в Сан-Франциско, но окончилось все тем, что теперь местные китайцы живут не только в китайском квартале, но и в Ричмонде, где они соседствуют с русскими.

В итальянском районе на каждом углу итальянские кофейни, а на столбах нарисованы красно-бело-зеленые полоски итальянского флага. В японском квартале – японские фонари. Как известно, во время Второй мировой войны японцев на Западном побережье США интернировали. Но японский квартал сохранился, и мы попали в него, когда на каждом углу висели плакатики, извещавшие о фестивале цветения сакуры.

В городе с такими свободными нравами, как в Сан-Франциско, бросается в глаза огромное количество церквей всех мыслимых конфессий. Как сказал нам один из местных жителей, «если на свете появляется какая-то новая вера, можно не сомневаться, что вскоре ее адепты появятся в Сан-Франциско». Свобода поклоняться любым богам – еще одна привилегия жизни в этом городе. Да и то сказать: не согрешишь – не покаешься.

С видом на Алькатрас

Завершая эти заметки, вернусь к тому, с чего начинала. По сюжету фильма «Скала» Шон Коннери играет преступника, которому удалось бежать с тюремного острова. В действительности таких случаев не было. Остров виден почти с каждого холма города, но вода в заливе такая холодная, что проплыть несколько километров до берега без гидрокостюма невозможно.

Был единственный случай, когда трое заключенных смогли выбраться из тюрьмы, но что с ними в дальнейшем произошло, никто достоверно не знает. Как раз, когда мы были в городе, в газетах в очередной раз появились сообщения о том, что вроде бы беглецы выжили.

В Алькатрасе, который давно превращен в музей, было четыре блока: A, B, C, D. Блок D считался самым страшным, и совсем не потому, что условия содержания в нем были более строгими, чем в других. Сами по себе условия, включая питание, были вполне сносными. Но окна камер в этом блоке были обращены к району Марина, самому богатому району Сан-Франциско. Когда ветер был с берега, до камер долетали звуки духовых оркестров от постоянно пребывающей в праздничном состоянии Марины. И вот этого вынести было невозможно: количество самоубийств в блоке D считалось самым высоким.

Мне неизвестна статистика самоубийств в районе Марина, но можно предположить, что его жители не особенно страдали от того, что у них постоянно такой вид из окна. Возможно, что тюремный остров всегда служил неким молчаливым предупреждением — символом того, что любая свобода имеет свои ограничения.