Лиссабонский кофе под звуки «фаду»

Лиссабон – вероятно, самый экзотический город Европы. Это относится не только к многоязыкой толпе,  по которой можно изучать историю колонизации португальцами  Африки, Азии и Латинской Америки.

Лиссабонская экзотика – это и циклопических размеров столичные площади с вознесенными под самое небо фигурами мореплавателей, королей и спасителя Лиссабона – маркиза Пумбала. Это, наконец, не только буйная тропическая растительность и под стать ей – цветистая, эклектичная, совершенно особая португальская архитектура.

Экзотика Лиссабона – это, прежде всего, привычки и традиции самих лиссабонцев, и одна из главных – любовь португальцев к кофе. Подсчитано, что в среднем португалец проводит в кофейне больше времени и тратит там больше денег, чем итальянцы, австрийцы, французы и вообще кто-либо в Европе.

Лиссабонские кофейни и кондитерские – то, ради чего стоило бы сюда приехать, даже если бы этот город не был наполнен иными рукотворными и природными чудесами.

Отношение португальца к кофе чем-то напоминают его отношение к ностальгической музыке знаменитых баллад «фаду». В названии «фаду» — фатум, судьба – отразился национальный характер, в котором тоска по великолепию прошлых веков занимает не последнее место. Лиссабон полтысячелетия назад был самым богатым городом Европы, и это богатство еще до открытия золота Бразилии было основано на торговле пряностями. Когда португальские дворяне приезжали в Рим, то, забавы ради, подковывали коней золотыми подковами, прикрепленными одним гвоздем. Суть забавы заключалась в том, чтобы посмеяться над итальянцами, как они дерутся из-за золотой подковы.

Крохотная нация на юго-западе Европы (с населением не более полутора миллионов человек) владела гигантскими территориями от Китая до Америки, и все эти богатства стекались в Лиссабон, а с ними и диковинные специи и вкусы.

Все исчезло в один день. 1 ноября 1755 года земля под ногами пришла в движение. За первым сильнейшим толчком последовал второй, ее более страшный. Землетрясение пришлось на День всех святых, когда тысячи лиссабонцев собрались в храмах, чтобы молить Всевышнего о защите. Всевышний не помог: 20 церквей и соборов рухнули на головы молившихся. По прошествии двух с половиной веков лиссабонцы так и не решились отстроить один из разрушенных соборов: его остов в центре города напоминает о катаклизме.

Когда грянул третий удар, город запылал со всех концов, а воды реки Тежу вышли из берегов и затопили пол столицы. Кто не погиб под развалинами и не сгорел в пожарах, тот утонул.

Масштабы лиссабонского землетрясения были таковы, что вся Европа содрогнулась. Католические теологи утверждали, что эта эпохальная катастрофа — кара небесная за гордыню жителей Лиссабона и за их баснословные богатства. Вольтер откликнулся стихотворением, в котором писал, что человек слаб, беспомощен перед стихией и обречен на страдания.

К счастью для Лиссабона в городе нашелся человек, который взял на себя труд возродить разрушенную столицу. Первому министру при королевском дворе маркизу де Пумбалу приписывают фразу: «Мертвых хоронить, живых накормить». Но главное деяние Пумбала – это создание нового городского центра. Землетрясение «расчистило» строительную площадку; на ней маркиз возвел безупречно симметричный новый город с прямыми улицами и проспектами, пересекающимися строго под углом в 90 градусов. Сейчас этот район называется Байша, и, благодаря ему, Лиссабон не похож ни на одну столицу мира. Ведь Байша, т.е. «нижний город», стоит в окружении семи холмов, кривые узкие улицы которых больше напоминают о временах арабского господства, нежели о рациональной архитектуре маркиза Пумбала.

Вот эта эклектика, заключенная в самом городе, с его великолепными парками и площадями и звучащими над ними меланхолическими мелодиями «фаду», и есть то, что создает особую атмосферу Лиссабона. И ощутить ее с первых минут в городе лучше всего в одной из его сотен кофеен. Среди них есть совсем простые – забежать выпить «бику», как португальцы называют безумно ароматный и крепкий эспрессо, — и роскошные, вроде знаменитого кафе Brasileira с более чем столетней историей, поход в которые – сам по себе приключение.

Кафе было открыто в 1905 году и стало излюбленным местом лиссабонской артистической богемы. Здесь часто бывал самый известный португальский поэт ХХ века Фернанду Пессоа. Его бронзовый бюст сейчас стоит перед входом в кофейню, и, как считают, это самый часто фотографируемый в португальской столице памятник, а памятников в этом городе больше, чем мне доводилось видеть где бы то ни было.

Помимо ностальгических фотографий и картин, напоминающих о былом величии Лиссабона, помимо баснословно вкусных местных сладостей, из которых наипервейшая – pastel de Belem, главное, что влечет в лиссабонскую кофейню – это сам кофе.

Португальцы делают его из смеси лучших африканских сортов (благо все бывшие португальские колонии производят кофе – Ангола, Мозамбик, Кабо Верде и проч.) с бразильским и тиморским (тоже все бывшие владения Португалии). Магазины колониальных товаров и даже Starbucks продают десятки видов экзотического кофе в зернах.

Лиссабонская хозяйка не покупает молотый кофе, она набирает одну ей ведомую комбинацию сочетаний и пропорций заморского кофе, и владелец кофейной лавки его тут же мелет, отчего по всей улице распространяется волнующий аромат.

Помимо лиссабонских сладостей, к португальскому кофе очень хороша рюмка сухого выдержанного портвейна или вишневой настойки «жинжиа». Вкус последней напоминает нашу домашнюю наливку; португальцы разливают настойку вместе с ягодами. Есть специальные заведения, где «жинжию» пьют у стойки или прямо на улице. Выпил пластмассовый стаканчик настойки, сладкая жидкость нежным теплом отозвалась в пищеводе, и мир заиграл новыми красками…

Мы вышли из кафе Brasileira и пошли по резко спускающейся к реке мощеной  улице. Над городом звучала грустная мелодия «фаду». Звуки исходили из старинного грузовичка французского производства Fleur de Lis. Вот уже 17 лет одна португальская компания каждый вечер знакомит туристов с музыкальным наследием Лиссабона. Можно просто постоять и послушать низкий голос Амалии Родригиш, поющей о неразделенной любви. Можно тут же купить ее диски, что мы и сделали.