Последнее, что придет в голову здравомыслящему человеку, когда он приезжает в незнакомый город и хочет отведать устриц, — отправиться с этой целью на вокзал. Первое, что приходит в голову сделать с вышеозначенной целью в Нью-Йорке, — отправиться на вокзал Grand Central. Здесь находится, возможно, самый известный устричный бар города.
Вокзал есть грандиозное детище железнодорожного магната Вандербильда, тщеславие которого требовало соорудить самый большой и роскошный вокзал на планете.
Размеры Grand Central явно превышают потребности собственно вокзала. Это памятник величию американских железных дорог
За последнее столетие Grand Central становился местом проведения самых разнообразных массовых мероприятий (не считая того, что он служит и продолжает служить по прямому назначению). Здесь проводились предвыборные митинги, благо центральный зал вмещает тысячи человек. Здесь провожали в последний путь знаменитостей, включая Жаклин Кеннеди. Здесь телекомпания CBS установила в конце 50-х годов огромный телеэкран, на котором можно было следить за полетами первых американских космических кораблей. В те годы экран подобных размеров был не меньшей диковиной, чем космические полеты.
Многие из самых важных публичных церемоний за последние сто лет проходили под сводами Grand Central
Но подлинным украшением вокзала должен был стать устричный бар. Заведение открылось в 1913 году и сразу приобрело необычайную популярность.
Мысль лакомиться устрицами на вокзале Нью-Йорка не так экстравагантна, как может показаться на первый взгляд. Начать с того, что Нью-Йорк, можно сказать, вскормлен устрицами на протяжении своей истории и в буквальном смысле слова стоит на них.
Перед входом в Oyster Bar принято тестировать акустику под сводами Гуаставино
Коренные жители Манхэттена души не чаяли в устрицах и поглощали их в индустриальных количествах, о чем можно судить по раскопанным захоронениям. Аборигены хоронили своих покойников, присыпав слоем устричных раковин.
Но вот вопрос: каким образом индейцы умудрялись открывать створки раковин в отсутствие металлических инструментов? Никакими каменными ножами этого эффекта достигнуть невозможно. Моллюск обладает мощной мышцей, накрепко закрывающей раковину. Индейцы хорошо знали об этом и создали соответствующую технологию. Они выкапывали яму, разводили в ней костер и клали на угли устрицы. От жара моллюск погибал и разжимал свои стальные объятия.
В Нью-Йорке сооружают очередной небоскреб. Есть шанс наткнуться на залежи устричных раковин
Первые европейские переселенцы переняли у местных жителей этот способ, но в дальнейшем обнаружили, что есть устрицы свежими не в пример вкуснее.
О вкусах не спорят, и можно предположить, что индейцы потребляли устриц в несметных количествах именно ради их вкуса, поскольку моллюски представляют собой весьма некалорийную пищу. Взрослому человеку, чтобы получить необходимые за день калории, придется съесть 250 устриц, что чревато анафилактическим шоком. В одном олене содержится столько же калорий, сколько в 52.267 устрицах.
В общем устрицы в Нью-Йорке изначально были кулинарной забавой, каковой и остаются по сей день, отчего они не менее любимы.
Устрицы, как во времена Вандербильта, есть самый нью-йкорский способ быстро перекусить на вокзале
Если вернуться к идее устройства устричного бара на вокзале, устрицы, которые с невероятной ловкостью вскрывают бармены и сервируют на створках раковины, есть один из наиболее практичных способов быстро и качественно перекусить под пиво или бокал вина, а затем пересесть на другой поезд и продолжить путешествие, унося с собой благодарное воспоминание о мимолетной трапезе.
Кроме того, устрицы в Нью-Йорке до относительно недавнего времени было баснословно дешевы. В середине XIX века уличные заведения предлагали неограниченное количество моллюсков за 6 центов — ешь, сколько влезет. Для сравнения: вне сезона европейская клубника стоила по 50 центов за одну ягоду.
В случае с Корнелиусом Вандербильтом устрицы имели важное символическое значение. Сегодня мало кто помнит, что будущий железнодорожный магнат и один из богатейших людей Америки сделал первые деньги, доставляя устрицы со Статен-Айленда на Вашингтон-маркет, пишет Марк Курлански в своей увлекательной книге The Big Oyster. History of the Half Shell.
Мы едва прилетели в Нью-Йорк, как отправились на угол Вандербильт-авеню и 42-й стрит, где расположена серая махина Grand Central. Таков был заранее составленный план, да и серый мелкий дождь, зарядивший с утра, навевал мысль забраться под крышу и занять себя чем-нибудь вкусным.
Выход из Grand Central на 42-ю улицу
Кстати, о крыше. Не меньше, чем устрицами, бар Grand Central, расположенный на минус первом этаже, знаменит своими сводами, построенными валенсийским архитектором Рафаэлем Гуаставино. Его фамилия породила архитектурный стиль, лучшим образцом которого является как раз помещение устричного бара. Своды выложены особой терракотовой плиткой, которая также носит имя Гуаставино, не дожившего несколько лет до открытия бара. Плитка интересна тем, что ее укладывают без раствора, в распор; будучи точно подогнанной по размерам, она обтягивает свод, как натянутая кожа барабана.
Некоторое время тому назад это сокровище едва не было безвозвратно утрачено: в помещении устричного бара возник сильный пожар, но знаменитые своды удалось полностью восстановить, и сейчас трудно отличить новую плитку от исторической. Мы ходили под сводами, задрав головы, но так и не смогли этого сделать.
Oyster Bar представляет собой ресторан с несколькими большими залами под сводами Гуаставино
Вообще устричный бар на вокзале знавал взлеты и падения. В середине 50-х годов прошлого века под сводами Гуаставино ежегодно съедалось 10 миллионов устриц (это больше современного населения Нью-Йорка), полтора миллиона мидий и свыше десяти тонн лобстеров. В те же годы бар неизменно входил в список 100 лучших ресторанов Нью-Йорка.
Нижней точкой его существования стал 1972-й год, когда заведение обанкротилось, и в течение двух лет было закрыто. Но затем нашелся ресторатор, который смог вернуть устричному бару на вокзале, если не былую славу, то, по крайней мере, известность и респектабельность. Человека этого звали Джером Броуди, и его имя вошло в кулинарную историю Нью-Йорка. После его смерти рестораном некоторое время владела вдова, а сейчас он принадлежит профсоюзу его работников.
В меню устричного бара не так легко разобраться
Надобно заметить, что название «устричный бар» вводит в заблуждение. В действительности это огромный ресторан, с несколькими залами, по краям которого расположены барные стойки. Можно заказать столик и выбрать одно из множества блюд, которые включает в себя меню. А можно примоститься у стойки на высоком барном стуле, чтобы, не отвлекаясь на посторонние вкусы, попытаться распробовать нью-йоркские устрицы.
Именно так мы и поступили. Надо быть ньюйоркцем чтобы знать отличие между Cornelius Queen и загадочно звучащими Peconic Gold с Лонг-Айленда. А ведь кроме местных есть еще устрицы из штата Мэн, из канадской провинции Новая Шотландия и даже из Новой Зеландии: всего несколько десятков позиций, которые обновляются ежедневно, в зависимости от привоза.
Роллы с лобстерами — самый популярный заказ в баре, не считая устриц
Чтобы не гадать (и не прогадать), мы попросили бармена сделать для нас выбор по его усмотрению. Что он и сделал, выбрав из меню самые дорогие позиции. Устрицы, впрочем, были великолепны.
Помимо моллюсков, самым популярным заказом в Oyster Bar на вокзале являются роллы с лобстерами. Мы взяли на пробу одну порцию, которой наелись вдвоем. Лобстеров подают на хлебе с картофельными чипсами и колсло.
Вандербильт-авеню: знаковое место для любителей устриц
Времени на изучение остального меню не оставалось, и мы спросили бармена, можно ли захватить одноразовое меню с собой. Тот с понимающей улыбкой кивнул: было очевидно, что такая мысль посещает многих туристов, заглядывающих на угол Вандербильт-авеню.