От Критского моря к Ливийскому

За всю жизнь я не видела столько цветущего тимьяна, как за несколько поездок из Ретимно в Плакиас. Всего 35 километров отделяют побережье Критского моря от берега Ливийского моря в этом месте острова. Но горная дорога стоит того, чтобы рассказать о ней отдельно.

Путеводители и портье в отеле в Ретимно будут уверять вас, что пляжи, которые начинаются сразу на выезде из города, необыкновенно хороши. Чисто теоретически это не противоречит истине. Но количество народу в сезон таково, что плавать приходится, все время лавируя между телами отдыхающих. Однако Крит хорош тем, что если вам не нравится пляж, то всегда найдется другой, хотя бы ради него надо было ехать с северного побережья острова на южное.

Дорога представляет собой горный серпантин, но, в отличие от тех горных троп, по которым мы ездили из Аксоса к морю, она гораздо более спокойная. Зато от видов дух захватывает, в особенности, когда вы неожиданно оказываетесь в горном ущелье, напоминающем каньоны в фильмах про индейцев с неизменным Гойко Митичем, какие показывали в моем детстве. Если не соревноваться с критскими джигитами, которым вид крутых поворотов придает куража, то можно не проскочить узкую смотровую площадку. Выходите из машины, и по барабанным перепонкам бьет оглушительный звон цикад, а ноздри щекочет такой же силы коктейль из ароматов горных трав.

Круглые шары цветущего тимьяна цвета лаванды цепляются за скалы, и пчела с удовольствием перелетает с одного такого райского фиолетового островка на другой. Недаром Крит славится своим горным тимьяновым медом!

А тут еще где-то поблизости, невидимый за роскошным тимьяном, притаился орегано. Его не видно, но ароматы безошибочно указывают на присутствие самой популярной травы на Крите. Пучки орегано продают во всех сувенирных лавках за бесценок. Еще бы: собирай — не хочу.

Ущелье заканчивается так же неожиданно, как началось, и дальше дорога петляет среди пологих холмов, засаженных оливковыми рощами. На повороте пыльной проселочной дороги приходится резко затормозить. Дорогу неторопливо переходит овечье стадо. Овец сопровождает пастух на мотоцикле. Если бы не железный конь пастуха, сцена вполне могла бы иметь место и сто, и двести лет назад.

И вот опять пошли оливковые рощи, редкие кипарисы и эвкалипты. Их мирный вид усыпляет, так что кусочек неправдоподобной бирюзы появляется в серебристой листве оливковых деревьев как мираж. Это Ливийское море.

Новости последних лет приучили к тому, что все, начинающееся прилагательным «ливийское», ничего хорошего не сулит. Но это определенно не относится к теплым и чистейшим водам Ливийского моря.

Мы подъезжаем к деревне Плакиас, которую Lonely Planet категорически не рекомендует (со всеми свойственными англичанам в наши дни поликорректными оговорками) как место «пакетных туристов из Центральной Европы». На пляже действительно слышна попеременно польская и немецкая речь, но от одного носителя языка «Центральной Европы» до другого – дистанция изрядного размера. Возможно, дело в кризисе, но длиннющая береговая коса по большей части пустынна.

Вода настолько тиха и прозрачна, что ты плывешь в ней, а твоя тень сопровождает тебя по дну. Нигде в Европе мне не доводилось плавать в такой воде. Впрочем, и то верно, что от Плакиас до берегов Африки ближе, чем до Афин.

А от пляжа до горной таверны «Илиоманолис» всего семь километров. Причем путь проходит через другой каньон, что, безусловно, можно считать бонусом.

Мария, хозяйка «Илиоманолиса», не тратит деньги на изготовление меню. Она ведет гостей прямо на кухню, где ее говорящая по-английски дочь объясняет, что содержится в каждой из дюжины кастрюль на плите. Мы взяли по маленькому блюдечку разных закусок, включая фаршированные цветки кабачков, фрикадельки, баранью печень, тушеную баранину и свинину. Соусы у всех блюд примерно одинаковые, в них доминируют оливковое масло (его здесь, как повсюду на Крите, не экономят), помидоры – вот они, растут в горшках по краям террасы, и травы, которые соседствуют с кустами помидоров. Кувшинчик розового домашнего вина, ароматного, но довольно резкого, весьма способствует пищеварению. А под конец обеда появляется восьмилетняя внучка Марии и приносит поднос с бутылочкой раки и ломтиками арбуза.

Мы приехали в таверну очень удачно по времени, потому что, когда уже заканчивали трапезу, к «Илиоманолису» подкатил, подняв тучу пыли, серебристый туристический автобус, и из него вылезла группа немцев во главе с громогласным гидом. Туристы и гид на время скрылись на кухне, и вскоре на террасе стали разноситься команды: «Айн фляйш мит картофель», «Драй фляйш мит цацики»…

Кипрское гостеприимство предполагает, что, когда вы просите счет, хозяин приносит бутылочку раки и фрукты или сладкое – от заведения. Немцам тоже подали раки, но по маленькой рюмке на брата.

Подкрепившись, мы пустились в обратный путь, который, несмотря на активное противодействие навигатора, время от времени выдававшего фантастические рекомендации (похоже, навигатору просто не хотелось расставаться с такими красотами) показался нам короче. Всего сорок минут от Критского моря до Ливийского моря, но ты как будто в другой стране побывала.

Напоследок оставила историю о необычном пиве, которое варят в Ретимно. Это не столько история о пиве, сколько рассказ о человеческой предприимчивости. Доктор математики Бернард Бринк из Дортмунда женился на критской девушке и переехал на остров. Наверное, математикой можно заниматься и на берегу Критского моря, но Бринк придумал себе другое занятие. Он стал варить пиво, добровольно ограничив себя только теми четырьмя ингредиентами, которые дозволял германский закон XVI века: вода, хмель, дрожжи, солод.

Мы прочитали об этом в Lonely Planet, попробовали отличное светлое и темное нефильтрованное пиво Brink’s в одной из таверн Ретимно и захотели посетить пивоварню. Она находится в нескольких километрах от Ретимно по дороге в Плакиас. Веселой раскраски невысокое здание Brink’s стоит прямо на трассе. Но на открытых воротах объявление предупреждало, что дегустация пива и экскурсии на пивоварню временно прекращены. Мы долго звонили в звонок при входе, но никто не ответил.

Рядом со входом на безупречно ровном газоне растет настоящая северная елка, которая смотрится в этом почти тропическом климате, как смотрелась бы пальма под Москвой. Возможно, я даю волю фантазии, но мне кажется, что под Рождество немецкий математик-пивовар развешивает на этой елке гирлянды, и елка весело мигает разноцветными огнями, поздравляя с Новым годом всех проезжающих от Критского моря к Ливийскому в стране, не знающей зимы.