По бодегам и по взгорьям в Мендосе

70% аргентинского вина производят в провинции Мендоса. С географической точки зрения Мендоса – пустыня, расположенная в восточных предгорьях Анд, в той их части, где горы достигают максимальной высоты в западном полушарии. Большую часть года горные вершины покрыты снегом, даже сейчас, когда в Аргентине разгар лета и столбик термометра держится каждый день на отметке 38 градусов в тени.

Ледники в горах подтаивают, это питает три местные реки, главная из которых, Мендоса, дала название провинции. Всюду, где хватает воды для орошения полей, пустыня превращается в цветущий сад. Вот почему здесь так хорошо чувствует себя виноградная лоза. Там, где воды нет, Мендоса – и впрямь настоящая пустыня, в чем мы могли убедиться, направляясь к конечной точке нашего путешествия по провинции – городу Сан-Рафаэль: 100 километров дорога идет по выжженным солнцам землям, на которых нет ничего, кроме верблюжьей колючки.

У подножья самой высокой горы западного полушария, Аконкагуа, Мендоса, Аргентина

Но вода – пусть и главное, не единственное условие, благодаря которому аргентинское виноделие в последние годы стало самым быстро растущим в мире. Другой фактор – перепад высот. В предгорьях Анд, у подножья самой высокой на американском континенте горы Аконкагуа (около 7 тысяч метров), высоты на плоскогорье варьируются от 900 до 1900 метров, позволяя выращивать не только главный аргентинский сорт, мальбек, но и темпранильо, сира, шардонне и совиньон блан, среди прочих.

Подобно тому, как в Мендосе меняются высоты, таким же резким перепадам подвержены дневные и ночные температуры. Благодаря этому аргентинский виноград — толстокожий, а весь вкус и аромат винограда именно в кожице. Вот отчасти ответ на вопрос о том, почему аргентинские вина обладают совершенно удивительным ароматом.

Толстокожий аргентинский виноград поспеет к марту

Прибавьте к этому стремительно улучшающуюся технику виноделия. Вина в Аргентине производят очень давно. Качество их до последнего времени было невысоким, но пили его аргентинцы помногу и с удовольствием. Когда за обедом или ужином собиралась семья, на стол ставили «дамахуану», как аргентинцы называют пятилитровую бутыль и одноименное дешевое столовое вино. В наши дни, как говорила нам Эстефания — гид на одной из виноделен, — когда они собираются с друзьями-студентами на какой-нибудь праздник, одну «дамахуану» покупают на компанию из пятнадцати человек. Это частное наблюдение подтверждается статистикой. Автор книги Vinos Argentinos Рауль Риба Д’Аве сообщает, что за несколько десятилетий потребление вина в Аргентине сократилось почти втрое: с 90 литров в год на человека семидесятые годы прошлого века до нынешних 38.

Дизайнерский мальбек еще будут выдерживать в дубовой бочке 1,5 года

Примерно в такой же пропорции выросло качество. На передовых бодегах (винодельнях) вино больше не хранят в одной большой деревянной бочке десятилетиями. Куда бы мы ни приезжали, — а мы посетили более десятка бодег, больших и малых, — повсюду новенькие бочки из французского белого дуба (аргентинцы не доверяют американскому дубу, который широко используется во многих других странах). Срок жизни такой дорогущей бочки – три урожая винограда; затем бочки перепродают производителям мебели.

На больших винодельнях мы видели огромные винные танки из нержавейки (кстати, аргентинского производства): в них вино выдерживают, прежде чем оно поступит в бочки. Весь процесс полностью компьютеризирован, как это нам показывали, например, на одной из самых передовых виноделен, Clos de los Siete, принадлежащей семи французским инвесторам во главе со знаменитым энологом Мишелем Ролланом. О детище Роллана на днях расскажу отдельно.

Виноградники в предгорьях Анд. Мендоса, Аргентина

Конечно, не все инвесторы имеют средства и возможности французских миллионеров, создавших себе у подножья заснеженных Анд настоящий оазис вина, в котором посреди изумрудной зелени виноградников, оттеняемой серебристыми кронами оливковых деревьев, разместились суперсовременные винодельни самых футуристических очертаний. Общее количество бодег в Мендосе исчисляется сотнями. Некоторые из них совсем маленькие, как, например первая из посещенных нами, Pulmari. Владельцы именуют ее «бутиком» и делают всего 50 тысяч бутылок вина в год, большая часть из которых идет на экспорт (производство на больших винодельнях измеряется миллионами бутылок). Возраст бодеги свыше ста лет, из которых четыре десятилетия она провела в запустении. Нынешние владельцы восстановили производство. Вино, прежде чем оно окажется в дубовых бочках, выдерживают в цементных танках. 90% вина, в основном мальбек, идет на экспорт.

Вкус аргентинского вина на винограднике в предгорьях Анд

Кстати, об экспорте. В 2001 году в Аргентине произошел настоящий финансовый обвал: страна совершила дефолт, самый большой в истории. Однако для виноделов эта экономическая катастрофа оказалась настоящей катапультой на международные рынки. Цены внутри страны рухнули, себестоимость производства резко снизилась, и аргентинские вина стали конкурентноспособными. Собственно с этого момента, наверное, и можно говорить о начале стремительного вхождения Аргентины в число главных мировых поставщиков вина.

Дегустация молодого мальбека в цементном танке, где раньше выдерживалось вино

Еще две недели назад аргентинские вина были для меня достаточно абстрактным понятием. Дома мы иногда покупаем аргентинский мальбек, наравне с другими винами из других стран. После поездки в Мендосу все изменилось. Сейчас, когда мы еще не закончили наш винный марш-бросок, и названия вин мешаются в голове с картинками виноградников на фоне заснеженных гор, а вкусы десятков опробованных марок наслаиваются на неожиданно благодатную и разнообразную местную кулинарию, трудно сказать что-то определенное о качестве аргентинского вина. Но одно совершенно точно: поездка в Мендосу – одно из самых сильных впечатлений за всю жизнь. Постараюсь в ближайшие дни связно рассказать об этом.