Недалеко от самой высокой горы западного полушария есть кладбище, на котором похоронены альпинисты, погибшие при восхождении на Аконкагуа. Кладбище расположено в стороне от туристической тропы; возможно, отчасти и поэтому Аконкагуа пользуется большой популярностью у профессионалов и любителей.
При нас в администрацию национального парка Аконкагуа зашел мужчина с маленьким сыном и попросил записать их на восхождение. Сотрудница парка объяснила, что большая высота (пик Аконкагуа достигает без малого 7 тысяч метров) может оказать пагубное влияние на детский мозг: «Вот подрастет мальчик – приходите».
Мы не имели ни малейшего намерения штурмовать семикилометровую высоту, поэтому ограничились теми тремя с чем-то тысячами метров, на которые может подняться автомобиль. Дальше идти можно только на своих двоих. К вершине участников восхождения сопровождают местные проводники: мы встретили их караван в живописной долине, когда подъезжали к горе.
Вообще заехать в горы в провинции Мендоса нас заставило не только любопытство, но и то, что главная цель путешествия в винный край Аргентины в день нашего приезда была совершенно не осуществима. Мы прилетели из Буэнос-Айреса в ночь на воскресенье, а по воскресным дням все винодельни, они же бодеги, закрыты. Зато гора – куда же гора денется, езжай к ней в любое время, была бы погода благоприятной. Путеводитель советует: если у вас найдется время оторваться от винного бокала в Мендосе, поднимите голову и обратите внимание на самые высокие вершины Анд, какие только есть в Южной Америке, — они все тут собрались в кучу. Мы поступили с точностью до наоборот: еще не успев попробовать вин в бодегах, задрали головы и отправились на запад, в сторону Чили.
На наше счастье в тот день над всей Мендосой ярко светило солнце, ртутный столбик стремился к отметке 40 градусов, и было приятно думать о заснеженных вершинах и горных ручьях и реках, которые берут начало в ледниках, подтаивающих по случаю наступления аргентинского лета.
Со склонов Анд на долины провинции Мендоса стекают три реки, главная из которых дала название провинции. На пути к горам, которые тремя грядами отделяют Аргентину от Чили, вы долго едете вдоль широкого сухого русла реки Мендоса. Дно покрыто валунами и галькой; высокий левый берег, вырезанный водой в камне, в некоторых местах поражает идеально ровным отвесом. Когда-то вдоль реки ходили поезда по железнодорожной ветке, построенной англичанами сто лет назад. В наши дни движение прервано, в том числе, из-за того, что часть пути затоплено водохранилищем, которое устроили в попытке регулировать поступление пресной воды в засушливые долины Мендосы.
Как рассказал нам наш водитель и гид Мигель, сейчас готовится проект создания нового железнодорожного пути, который пройдет через перевал в Чили, к Тихому океану. Тогда будет создан удобный путь между портами восточного и западного побережий Америки. А пока что перевозки осуществляются грузовиками, и это делает поездку по двухколейной дороге в горы небыстрой. Все время тащишься за большегрузным автопоездом, пока на дороге не возникает, как говорят аргентинцы, «третья рука», т.е. третья полоса.
Первую часть пути, пока еще не доехали до предгорий Анд, вдоль дороги тянутся виноградники. Затем начинается выжженная солнцем степь, которую разнообразит разве что расположенная слева от трассы тюрьма особого режима. За день до нашей поездки из тюрьмы бежали трое заключенных, и это было главной новостью в местной газете все последующие дни.
Анды в этих местах идут, как было сказано, тремя цепями. Вслед за предгорьями перед вами во всем великолепии предстает «Серебряный пояс» — высокие горные массивы, увенчанные шапкой вечных снегов. А уж за «Серебряным поясом» расположились собственно Анды и их высочайший пик – Аконкагуа. Принято считать, что Анды в этой части Южной Америки похожи на Тибет. По крайней мере, именно здесь снимался голливудский фильм «Семь лет в Тибете» с Брэдом Питтом в главной роли.
Приближение к цели замечаешь не только по тому, что начинает закладывать в ушах, но и по руслу реки Мендоса, которое наполняется бурой водой. Цвет воды объясняется тем, что, сходя с ледников, река тащит за собой весь грунт со склонов. Непрезентабельный вид горной речки не мешает аргентинцам развивать на ней рафтинг; нам, правда, не удалось увидеть по дороге ни одного любителя водных видов спорта.
Зато на обратном пути повстречалась целая кавалькада туристов, преображенных в гаучос. Легендарные аргентинские ковбои давно не являются королями пампасов, но туристы в аргентинской глубинке любят играть в ковбоев, подобно тому, как в Буэнос-Айресе – посещать шоу танго. Кстати, танго родилось как раз тогда, когда в восьмидесятые годы 19 века для гаучос больше не осталось места в пампе, поделенной на поместья-латифундии. Ковбои подались в Буэнос-Айрес, где в портовых борделях и тавернах уже толпились такие же одинокие иммигранты из Европы. Тоска тех и других дала миру один из самых оригинальных музыкальных жанров, танго.
Кроме драматической мелодии танго и недоступной нам в тот день дегустации вин, одно из самых популярных в Аргентине занятий для иностранца – горные лыжи. Это не мой спорт, ни разу в жизни на горных лыжах не стояла. В любом случае сезон начинается ближе к маю.
Городок Успайята, где мы перекусили, – последний оазис на пути к Аконкагуа, а также к местным горнолыжным станциям. По обочинам дороги, как в мираже, вдруг вырастают высокие пирамидальные тополя, а в самом городе – платаны. Почему-то мне всегда казалось, что платаны – примета южных европейских городов. Но в Мендосе в какой поселок ни заедешь – улицы утопают в платанах, которые, смыкаясь над головой, создают в жаркий день настоящую крышу. Что касается Успайяты, то это почти приграничный город, о чем свидетельствует объявление в придорожном кафе: «Принимаем чилийские песо». О том, что, кроме аргентинских песо, с большим удовольствием принимают американские доллары, и говорить не приходится. С тех пор, как правительство Аргентины в попытке ограничить бегство капиталов из страны ввело ограничения на обмен песо на доллары для местного населения, аргентинцы особенно полюбили американскую валюту, что не мешает им хитрить, занижая курс.
Добравшись, наконец, до подножия Аконкагуа и постояв на смотровой площадке на довольно сильном холодном ветру, мы отправились в обратный путь, который должен был привести нас к одной из главных местных достопримечательностей, Мосту Инки. Надо сказать, что значительная часть провинции Мендоса до прихода испанцев действительно входила в империю инков. Сохранилось даже некоторое количество развалин. На горе Аконкагуа на высоте около 5 тысяч метров найдено инкское захоронение: по-видимому, индейцы почитали гору священной.
Ну так вот, Мост Инки в действительности никакого отношения к древним инкам не имеет и назван так для красоты. Имеет он отношение к тому, что в этой местности есть горячие серные источники. Там, где они выходят на поверхность, образовалось нечто вроде моста между краями ущелья. Мост и валуны вокруг имеют интенсивный ярко-желтый цвет. На расположенном поодаль рынке туристам продают, в числе прочих сувениров, кроссовки, ставшие каменными изваяниями после того, как их подержали какое-то время в серной воде.
Еще несколько лет назад можно было в этих серных источниках купаться. Но мощный селевой поток уничтожил здание отеля с купальнями. А вот стоящий рядом католический храм остался стоять, только крыши лишился. Туристам показывают развалины отеля рядом с храмом и говорят: «Чудо».