Самая лучшая греческая таверна

Эпикур, один из самых известных уроженцев острова Самос, однажды заметил: «Никакое наслаждение само по себе не есть зло, но средства достижения иных наслаждений доставляют куда больше хлопот, чем наслаждений». Мне кажется, это точный эпиграф к тому, чем большинство туристов занимается на греческих островах, — ищут самую лучшую таверну с самой аутентичной греческой кухней. Едва прилетев на Самос, мы, естественно, тоже включились в этот увлекательный процесс.

Первая таверна располагалась в деревне Иреон, в местах не просто исторических, но легендарных. Праматерь греческих богинь, Гера, по преданию родилась на берегу священной реки Имврасос, которая как раз здесь впадает в море. Точнее сказать, впадала. Когда мы переезжали узкий мостик над руслом когда-то бурного потока, это самое русло было совершенно сухим, и в нем пышно разрослись камыши. Возможно, зимой река все же наполняется священными водами.

Деревня Иреон, название которой, естественно, тоже однокоренное с именем богини, сегодня представляет собой поселение греческих рыбаков, которые удачно воспользовались близостью руин храма Геры: в постояльцах гостевых домов и отелей нет недостатка. По вечерам туристы, и, что отрадно, греки, направляются в таверны, вытянувшиеся бок к боку вдоль моря.

Нам посоветовали таверну «Ламврос», и мы честно исходили все заведения вдоль моря в оба конца. Таверны с таким именем в деревне не было. Любопытно, что стоило нам спросить у местных, где находится «Ламврос», нам указывали направление. В итоге показания местных жителей сошлись в одной точке, название которой даже по количеству букв не напоминало искомое. «Так вот же Ламврос, — указал нам официант на седого грека. – По его имени все нашу таверну и называют».

На радостях от обретения таверны мы заказали все греческие закуски, какие знали: цацики, тарамасалата, мелидзаносалата… — вскоре стол уставился настоящим мезе, центральное место в котором занимало гороховое пюре, обильно приправленное местным очень сладким репчатым луком. Ни разу в последующие дни на острове мы так не налегали на закуски. А в первый день, наверное, справедливо сочли, что надо пользоваться моментом, пока достаточно однообразные греческие блюда не приедятся. Нам бы вспомнить другой афоризм Эпикура: «Для получения больших наслаждений, необходимо себя ограничивать». Но – куда там…

В общем, знакомство с таверной Ламвроса, кульминацией которого стало блюдо с разной жареной в масле свежей рыбой (включая акулят и рыбу-меч), прошло на ура, чему способствовала бутылочка сухого муската, название которого переводится как «Горные пики».

Спустившись с горных пиков на землю, мы на другой день отправились в город Пифагорио
навстречу следующей таверне. Не успели пройти нескольких шагов, кто-то окликает по-русски. Оказалась Лена, официантка из пляжного бара, с которой мы в тот день познакомились. Утром и днем уроженка Бахчисарая разносит напитки на пляже нашего отеля, а к вечеру перемещается на другое рабочее место, в таверну в порту Пифагорио. Туристический сезон не вечен: в октябре на острове уже не будет приезжих. «Сами видите, нет времени на медленные танцы», — практично заметила Лена.

А мы проследовали дальше, в самый конец портовой набережной. Напротив таверн качаются на якоре яхты, по флагам которых можно изучать географию Европы; среди них встречаются и настоящие океанские. Под стать антуражу – таверны: все рассчитано на туриста. Из них наиболее известна Elia, вот в нее мы и держим путь. В принципе заведение ничем особенно не отличается от соседних таверн, между столиками которых можно прогуливаться, не выходя на променад. Отличаются не столько меню, сколько цвета скатертей. Чтобы не оригинальничать, я взяла мусаку, исходя из того, что лучше попробовать ее в приличном ресторане. Греческая мусака – что испанская паэлья: их так часто копируют, что настоящий вкус почти полностью теряется.

Это сложное умозаключение не дало искомого результата. Мусака была такой же невыразительной, как много лет назад, когда я впервые попробовала ее в Афинах.
Наша следующая таверна, Maritsa, находилась в глубине портового района; она пользуется хорошей репутацией среди жителей Пифагорио. Как положено настоящему греческому заведению, потолок отсутствует, тень создает виноградная лоза. Гроздья мелких ягод муската, свешивающиеся над головой, уже в конце августа пойдут на приготовление самосского вина. Дожидаться августа, чтобы снять пробу, совершенно не требуется: запотевший графинчик домашнего белого уже стоит на столе. Мы пили вино во многих тавернах, оно всегда из винограда одного сорта, но вкус и аромат различны. И почти всегда вино оказывается интересней еды: со своим характером и ярким фруктовым букетом.

В «Марице» больше всего запомнились кошки. В каждой таверне на Самосе кошки свободно бродят между столиков и достаточно агрессивно выпрашивают подачки. Но в «Марице» их особенно много, среди них выделяется развязный черный кот: развлекает публику акробатическими номерами, с легкостью штурмуя деревья и совершая настоящие кульбиты в воздухе.

Когда оказываешься в незнакомом месте на несколько дней, всегда спрашиваешь совета у местных: в гостинице, в такси, в магазине. Как правило, эта тактика нас не обманывает. Лучшим местом, куда, по словам таксиста, весь остров ездит обедать, является горная деревня Манолатес. Арендовав машину, мы двинулись в горы. Дорога в Манолатес такая извилистая, что дух захватывает, но наш крошечный желтый «матис» успешно справился с подъемом. Паркинг находится в нижней части деревни, дальнейший подъем на своих двоих.

Путеводитель по Самосу упоминает название единственной таверны в Манолатес: Loukas. Надо попотеть на солнцепеке, прежде чем вы по козьей тропе взберетесь туда. На каждом крутом повороте, когда кажется, что уже вот она – таверна, рукописный указатель на столбе или стене неумолимо изображает направление дальнейшего движения: вверх. Чтобы перевести дух в процессе этого скалолазания, заходим в сувенирные магазинчики и мастерские. Их обилие заставляет предположить, что деревня живет не натуральным хозяйством, а туристами.

Наконец подъем взят. Таверна стоит на самой вершине; чтобы пройти к столикам, нужно протиснуться по узкой дорожке между двумя персиковыми деревьями, на которых висят спелые плоды. Виды такие, что сразу забываешь о тяжелом подъеме, а приятный ветерок с гор, доносящий ароматы орегано и тимьяна, «приправляет» еду, вследствие чего самые простые греческие блюда кажутся изысканными. Мне давно хотелось попробовать, как греки готовят фаршированные цветки кабачков. В приморских тавернах этой закуски не найти, а вот на горе – пожалуйста.

Заправляет на кухне очень полная греческая мама, а блюда разносит сын, который, пожалуй, превзошел ее габаритами. Мама довольно быстро покинула кухню и села за стол с родственниками, обильно закусывавшими жареной свининой. Через какое-то время одна из женщин отлучилась из-за стола и принесла из соседнего дома несколько помидоров со своего огорода. Помидоры на Самосе – выдающегося вкуса, они сладкие, как ягоды, какими, в сущности, природа их и создала.

А мы, прежде чем пуститься в обратный путь, с удовольствием попробовали на десерт домашнего варенья из мелких ягод мускатного винограда, а также домашнюю баклаву.
После Манолатес мы побывали еще в нескольких тавернах, стараясь обедать не в городах, а в горных деревушках. Одна из них, Кумарадеи, славится своими гончарными мастерскими. Это настоящее искушение, которое ограничивает только спасительная мысль о перевесе. При одной из мастерских таверна. Официантка — внучка хозяйки мастерской. Совершенно кукольная девочка лет десяти, в ярком выходном платье, уверенно принимает заказ, довольно бойко объясняется с гостями по-английски и носит тяжелые подносы с едой и вином, как взрослая. Мастерская большая, около нее останавливаются туристические автобусы; таверна тоже не пустует – наверное, хозяева могли бы нанять официантку на стороне, пока девочка подрастет. Но нет, девчонка сама создает свою биографию, и характер виден уже сейчас.

Пора заканчивать. Наша лучшая таверна ожидала нас не в горных деревушках, а в самом населенном городе острова, Самосе. Богатый дом красного кирпича, рядом с ним, выше дома – примерно на уровне четвертого этажа – семейная таверна Steps. С ее веранды открывается захватывающий вид на бухту и порт, где в этот час готовился к отплытию большой пассажирский корабль Aida. С веранды не видно, как солнце опускается в море, об этом можно судить по тому, как ежеминутно меняют цвет дома на холмах вокруг бухты. Между тем Aida тихо-тихо отошла от причала и вдруг издала утробный рев такой силы, что задрожали стаканы на столиках. Корабль понес своих пассажиров в сторону заката, а мы остались на веранде вкушать чудесные греческие пирожки с сыром в медовом соусе, запивая их холодным терпким белым вином. Холмы сделались сиреневыми, затем включились фонари, и их огоньки весело заплясали в темно-синей глади залива.